| Иварс Годманис |
 |
|
Интервьюер. Было ли у тебя ощущение перед путчем, что что-то надвигается, или это было неожиданно? Как ты его встретил?
И.Годманис. Вообще не было такой особой индикации, что будет какой-то путч.
Интервьюер. Что ты делал, когда услышал, что в игре... утром в понедельник... да? Утром в понедельник все это было там совсем... Какая вообще была первичная информация?
И.Годманис. Первичная информация была такова, что меня с утра в Юрмале, где я жил, ждал... я выходил именно из моря, искупался, меня ждал [Алоиз – ред.] Вазнис, министр внутренних дел и начальник охраны Бунка, которые мне сообщили, что финиш. В таком смысле, что арестован Горбачев. Путч. Я из этого вначале действительно истинно не понял, что он мне говорит. Ну и тогда мы моментально сели в машину и поехали в Верховный Совет. Затем созвали Президиум. И тогда там была такая интересная вещь. Тогда фактически мое, у меня первое предложение было такое: игнорировать событие. Мы не участвуем. К нам не относится вообще это мероприятие. Но тогда там такие старшие люди... там [Янис – ред.] Шкапарс и [Илмарс – ред.] Бишерс [депутаты Верховного Совета ЛР – ред.], они поняли, что так совсем мы не можем.
Интервьюер. Бронетранспортеры уже были на мостах?
И.Годманис. Этого я не помню. Но мы из Юрмалы приехали еще без транспортеров... нет, еще не были. И тогда я понял, что мы не сможем просто... на этом заседании Президиума, что это как бы к нам не относится, и мы уже – независимое государство, и там путч происходит где-то в другом месте. Нет, нет... Ну, тогда подготовили это заявление. Мы сидим рядом с Горбуновсом [председатель Верховного Совета – ред.]. Он теперь зачитывает это заявление. Заходим к нему в кабинет и тогда позвонил Кузьмин [командующий Прибалтийским военным округом – ред.]. И тогда было это, что он угрожал, что сейчас все раздавим машинами и здесь с бронетанками расстреляют всех. Никаких вариантов нет! Полностью однозначно открыто высказал нам угрозы. Я уехал в правительство. Созвал заседание правительства. Сразу сообщил, что ситуация такова, что... и показывали по телевидению уже, что танки в Москве. И сразу ситуация была такая, как я сказал: стоп, мы сразу эвакуируемся. Правительство будет в другом месте. И здесь. Речь была... и мы поднялись наверх здесь же в библиотеку и писали на записках, ибо ясно и четко... и как мы могли знать, что нас всех прослушивают. Обменивались записками. Остановились на таком предложении, что я остаюсь в доме правительства чисто символически... Таким образом, выездное заседание правительства состоится в Игатском замке. Интересно было обсудить, вот, как показать, арестован я или как-то иначе... ибо ничего уже нельзя сказать, если все телефоны контролируются... Ну, там как-то хитро договорились, что если флаг наверху, то я есть, если флага нет, то меня нет. Ну, как-то так. Я точно больше не помню. Но кажется так. О флаге шла речь и какие-то специальные ответы, которые дают секретарши. Ибо я понял, что, ну, кажется, пойдет по полному варианту. Отправили [Яниса – ред.] Юрканса [министр иностранных дел Латвии – ред.], чтобы представлял нас. И тогда, ну да, тогда начались такие совсем неприятные ситуации. Реально мне все время сообщали, скажем, ну сообщали, что занимают объекты один за другим. Один за другим.
Интервьюер. Телевидение, радио...
И.Годманис. Телеграф... Впереди идет ОМОН, затем военные, ОМОН – военные. Реально, конечно, остается только думать... сколько времени пройдет, когда займут нас. Ну, так уже к вечеру. Никто на нас так сверху в действительности не давит. Тогда ко мне все время приходит мой начальник охраны и говорит, что ему непрерывно звонят, что сейчас будут бросать через окна гранаты, сейчас все войдут здесь вовнутрь. Я говорю. Ну, что здесь много психовать. Ну, что делать. Я пытался этих секретарш отправить... А, ты тогда приехал ко мне именно в тот день... Это было 19-го?...
Интервьюер. Ну, я вернулся из Швеции.
И.Годманис. Ну, да, дальше мы оба можем реставрировать ситуацию.
Интервьюер. Да, мы это можем.
И.Годманис. Теперь звонит мне Вазнис.
Интервьюер. Нет, ты позвонил Вазнису, и позже... и это было печально.
И.Годманис. Нет, ну не печально. Но я... но он сказал: «Ну, ты ко мне не приезжай, я окружен»... Он уже смылся из этого министерства по разным там путям, да... Во-первых, звонил все же Кузьмин.
Интервьюер. Да...
И.Годманис. Кузьмин потребовал, что мы очень вооружены, и чтобы мы отдали оружие. Но эта ситуация была такова, что в свое время Вазнис договорился с КГБ, чему я вообще не верил, с [Эдмундс – ред.] Йохансонсом [руководитель КГБ ЛССР – ред.], что мы часть оружия из КГБ, действительно, заберем.
Интервьюер. Так и было.
И.Годманис. И мы, действительно, часть оружия из этого КГБ и... Я не помню... привезли в Совет Министров. Я, конечно, Вазнису сказал, а как ты получишь от Йохансонса оружие? Он говорит: получу. Знает ли он, какое будущее будет... И он какую-то часть этого оружия привез... Знали ли те армейцы об этом? Я твердо...
Интервьюер. Они знали, и поэтому им на первом этаже оставили семь... «Мне нужно семь автоматов!». Они и были отданы.
И.Годманис. Ну хорошо.
Интервьюер. Те остальные не отдали, ибо вся остальная охрана была на втором этаже, как ты помнишь, на первом этаже охраны не было.
И.Годманис. Да, и тогда, конечно, он мне начал звонить, чтобы я отдал это оружие. Я сначала там торговался с ним. Я не мог понять, почему он у меня что-то просит, если он может приехать сюда и меня уложить на землю. И он... Один раз я изворачиваюсь, второй, третий раз... И мы в принципе один момент остаемся в ситуации, что реально мы не договорились. Теперь нужно было бы идти вниз в бункер. Тогда приходит охрана. Неприятно... Охрана приходит и говорит: «Что нам делать?» Те ребята из охраны, которые остались. Я говорю: «Ну, есть два варианта. Один вариант... Я так истинно гарантировать не могу, что будет. Если вы можете уйти, одна часть попытайтесь прорваться».
Интервьюер. Через задние ворота.
И.Годманис. Да. Истинной осады, ну, такой, физически не видно, но то, что ясно, что мы уже перекрыты... Я говорю: «Вы попытайтесь одна часть, кто хочет выйти». Многие там, мне кажется, не ушли. Эти остальные говорят: «Что нам делать?» Я им говорю так: «Если пойдет армия, русская армия, я вам приказываю не стрелять, ибо в принципе вас первыми застрелят. Но, я говорю «если пойдет кто другой, ну, скажем...» Это очень легко сделать как камуфляж, да... В конце концов не русская армия, есть какие-то мистические силы, которые...
Интервьюер. Ну, речь была об ОМОНе, фактически.
И.Годманис. Да, ну тогда нужно было бы как-то сопротивляться. Ну что я могу им сказать? Так я им и сказал. Все они в большей или меньшей степени – охрана, они ведь... из Министерства внутренних дел. На этом мы и остались. И теперь я уже почти... шли вниз к бункеру, звонит этот Кузьмин опять. И ну уже поздно – двенадцать, пол-первого... Ну, хорошо. Я понимаю, что мне как-то еще нужно потянуть время. Мы сказали: «Хорошо, договоримся о каких-то 12 единицах...» Я помню, какие-то единицы фигурировали все время. Я уж не знаю, сколько тогда этого оружия там есть... И тогда начался полный цирк. Мы с Эдвинсом [Инкенс, депутат Верховного Совета СССР – ред.] сидим, подъезжает этот бронетранспортер. Тогда, не знаю почему, кто-то выстрелил. Правильно – выстрел был?
Интервьюер. Да.
И.Годманис. Я сижу за столом, Эдвинс сидит напротив. Он так посмотрел – какие-то люди отступают, он говорит, за деревья, ну, те, кторые в насаждениях. Больше ничего нет.
Интервьюер. Нет, погоди! Входит полковник…
И.Годманис. Нет, мы сперва же послали вниз…
Интервьюер. Витолс его встретил…
И.Годманис. Нет, сначала мы послали Бунку… Он пропал, наверх не идет. Через какое-то время отправляем… посылаем Витолса вниз… Витолс наверх не идет. Вот, тогда, когда не идет Виешниекс, тогда я говорю «Теперь идем мы!» Ну тогда мы героически отправляемся теперь по этой лестнице вниз… Ну, сколько нас там – охрана, Эдвинс, я… Мы идем теперь туда вниз, и в это время ясно и четко звучит выстрел. Ну, этот Совет министров относительно такой большой, там звучит так ужасно. Я думаю: «Ну теперь наконец ясно, что сейчас зададут!» Но оказалось, что там один как-то перезаряжал оружие, ну, один из охраны. Спустились вниз – никого нет! Парадоксальная ситуация: нет ни Бунки, ни… Ну никого нет! Посмотрели у этих ворот – никого нет, у тех – вся охрана ушла. Какое мы приняли решение? Часть охраны оставить у ворот. Я иду наверх и звоню Кузьмину. Ну, хорошо, что не записал… там шло с разными не слишком такими литературными словами… И я ему говорю, чтобы он отдал моих людей, что он вместо того, что, скажем, мы ему передали…
Интервьюер. Физически пропали два человека – человек из охраны и первый дежурный.
И.Годманис. Да, ну эти тоже смылись, все на машине уехали…
Интервьюер. Дежурный вернулся назад.
И.Годманис. Дежурный да. А начальник охраны, понимаешь, сел в машину и мчался в Латгалию куда-то прочь, да, и показался на второй день в три часа у меня… Хоть бы позвонил! Ну, не было мобильного, ладно… Ну, хорошо. Ну тогда в конце концов этих людей поставили. Я звоню Кузьмину. Тот клянется, что ничего...
Интервьюер. И утверждает, что это делало КГБ.
И.Годманис. Да, то есть, ясности нет никакой. Как подтверждение того, что ничего нет, они пришлют генерала. Теперь я думаю: ну, опять какое-то мошенничество… Придет генерал, захватит нас всех еще раз. Я теперь долго обдумывал, примем ли мы этого генерала. Ну хорошо, примем генерала. За это время… я не помню – вернулись эти полицейские обратно, не вернулись… но реально приходит генерал. Он теперь докладывает, встал по стойке смирно: «Разрешите доложить…» Я думаю: ну что он мне теперь здесь поет? Я говорю: «Где люди? Где мои люди? Вы их арестовали? Где?» Он говорит: выясним, тут какое-то недоразумение произошло… В конце уже как бы было так, что… все же было так, что вроде бы какой-то патруль проходил мимо, который опять представлял Рижский гарнизон, и что они видели, что подъехала та бронемашина, они поняли, что занимают правительство… и они героически направились внутрь. И там какой-то капитан или кто увидел Витолса и ему приставили пистолет к животу… И тогда в конце концов они понимают, что это не захват, что здесь что-то передают. И тот, кто на этой бронемашине подъехал, тот опять как бы орет, чтобы убирались… Ну, такое порядочное советское мероприятие! Но, ну, слава Богу, без жертв. Они вывели наших охранников и сказали, чтобы уходили. Ну, и те тогда…
Интервьюер. Нет, но речь шла о двух людях… Вся остальная охрана наша была на месте.
И.Годманис. Ну, да. Но те, которые эти полицейские внизу…
Интервьюер. Первый пост. Все остальные были на втором этаже.
И.Годманис. Ну, да. Ну правильно. И этим все и закончилось. В конце концов появилась… Бомба появилась на второй день в три… И тогда… я все время не мог понять, что за ситуация… В Верховном Совете был Крастиньш [Андрейс, заместитель председателя Верховного Совета ЛР – ред.]. Мы с Андрейсом все время созванивались, он тоже там один все время сидел… Я говорю: ну, вот, ситуация, идет генерал, наверное последний раз разговариваем… Нет, ну, хорошо, насколько это все смешно или не смешно… Но я все время эту логику не мог понять. ОМОНа нигде поблизости не было…
Интервьюер. Подожди, подожди… Ну ты все путаешь! В ту же ночь те наши люди, которые где-то на внешнем периметре у нас были, звонили несколько раз, что бронемашины ОМОНа идут в нашем направлении. Они шли, но проехали мимо.
И.Годманис. Это нам все время рассказывали, но они как-то, видишь, не напали.
Интервьюер. Нет, они не напали реально… это было для психологического запугивания. В ту ночь ситуация менялась в значительной мере оттого, что и ты, и главнокомандующий смотрели CNN, и там было ясно видно, что все идет не в пользу путчистов. И он становился все мягче, и мягче, и мягче.
И.Годманис. Сделалось так странно, вообще да… И то, что прислали генерала, который докладывал… Ну, это уже было вообще…
Интервьюер. Фактически извиниться.
И.Годманис. Ну, да… Фактически извиниться. Ну, в принципе.. Ну да… После этого, конечно, были страшные проблемы на следующее утро, тогда, когда собрался Верховный Совет. Уже на следующее утро… Тогда я выступил и сообщил, какова ситуация, что у меня министр внутренних дел там, начальника охраны нет… Тогда там встали мужики… тогда там Шкапарс… сложите полномочия… Ну серьезно! Ну как… что вы за руководитель правительства, где у вас все эти министры? Где они все? Но тогда, честно говоря, я думал, что это не было справедливо. Потому что они этого не испробовали на себе. Их не было в Верховном Совете. Они все отсутствовали. Каждый был на своем месте… ну дома где-то… А я был там - за столом сидел! Но, ну, мы после этого… Да, ну после этого уже началось…
Интервьюер. Пусто было… Я заходил 19-го в Верховный Совет… Никого там не было…
И.Годманис. Нет, и тогда был этот второй этап. Тогда, когда было 21 августа. Тогда там был такой цирк… Как в это 21 августа этот ОМОН, когда в первый и последний раз был на той Домской площади, ну тогда опять было… что сейчас нападут… тогда надо было эвакуировать этих женщин из Верховного Совета, они там не соглашались… И тогда в конце концов, когда мы уже были в этом Верховном Совете, когда там голосовали, тогда я действительно помню, что Дайнис [Иванс, заместитель председателя Верховного Совета ЛР – ред.] сказал… ну да, теперь они наверно все-таки на нас нападут… Горбунов вытащил пистолет и положил еще на стол… Ну да, он сказал, меня так не возьмут в этом кабинете! Он положил пистолет перед собой и тогда я понял… что ну сейчас, очевидно, будет какой-то интересный поворот… Но тогда они тоже оттуда все смотались… мы там приняли [Декларацию – ред.], спели гимн и все эти ОМОН тоже пропали… И с этого момента началась только одна моя работа: не выходя из кабинета, у меня была только одна задача, больше меня ничего не интересовало: как убрать подальше ОМОН. Потому что, когда Ельцин приехал, мы ему тоже не могли обеспечить там как следует безопасность, у нас не было таких настоящих сил… И тогда, слава Богу, 2 сентября они все убрались. Надо было убраться и так… Этим фактически все это и кончилось. |
