| Алфредс Чепанис |
 |
|
Интервьюер. Хороший летний день, август. Алфредс Чепанис съездил в свой избирательный округ…
А.Чепанис. В Валку, да. И едет обратно.
Интервьюер. Тогда, я помню, по крайней мере, я тоже, я ездил очень часто, в то время как-то ездили… Наверное, потому что у тебя был свой округ, приходило много людей…
А.Чепанис. Конечно.
Интервьюер. Все хотели знать. Тогда не было так: можно ехать, можно не ехать, а то вот нет этого округа, и ты просто откуда-то.
А.Чепанис. У меня было, как и у большей части депутатов, определенное время приема граждан, населения, избирателей, к этому времени я должен был быть на месте и выслушивать умные мысли, ну или глупые, но сидеть и выслушивать было надо. Многие приходили, чтобы просто поговорить, многие – чтобы посмотреть, что я за фрукт. Но приходили и, главным образом, из-за квартир, из-за… о, господи! – по бытовым вопросам шли и думали, что депутат сейчас все может решить. Ну, вот! И после одного такого раза я ехал обратно в Ригу, в машине включил радио, и сообщают, что создан чрезвычайный комитет по спасению государства и сейчас начнется… Ну, тогда я был… была у меня семья или не было, или я был один – я уже не помню… Нет, уже была, мы только что с Илмой поженились… Ну, вот! Но она жила на улице Лубанас, а я жил на улице Палму. И тогда первое, что я сделал, – отвез в свой гараж и спрятал все свое охотничье оружие. Мне потом…
Интервьюер. Уже по дороге из Валки?
А.Чепанис. Именно! Приехал домой, был вечер, погрузил в машину свои ружья…
Интервьюер. Очевидно, это был вечер 19 августа.
А.Чепанис. Да, да!
Интервьюер. Когда ехал в Ригу, уже были эти бронемашины?
А.Чепанис. Нет, еще не было. И спрятал их все в гараже, и опять забеспокоился: там же сыро, они же у меня заржавеют… Но, слава Богу, через три дня все решилось и все опять было в порядке.
Интервьюер. И тогда?
А.Чепанис. Тогда, Янис, тогда у меня сердце екнуло, честно говоря, потому что я, как я уже говорил, я знал, так сказать, хватку компартии и реальные методы сохранения власти.
Интервьюер. Была такая версия, которая нигде вроде бы не находит документального подтверждения, что якобы были какие-то списки подлежащих уничтожению. Ты что-нибудь об этом слышал?
А.Чепанис. Я тоже о них слышал, но только на уровне разговоров. И говорили: «Ты, Чепанис, там, в списке, был пятнадцатым!» Было так или не было – не знаю. Я не могу об этом судить. Я только на уровне разговоров об этом слышал.
Интервьюер. Ну ладно. Теперь ты приехал…
А.Чепанис. Но так могло быть! Так могло быть.
Интервьюер. Да. Ты приехал вечером 19-го в свою квартиру на улице Палму, спрятал это оружие. Что ты делал дальше?
А.Чепанис. Я поехал на улицу Лубанас к Илме, она уже знала…
Интервьюер. Депутатский дом. Что там произошло?
А.Чепанис. … в депутатском доме. Тогда я посмотрел, как там некоторые национально радикально настроенные депутаты берут картины, серебро, грузят в машины и удирают.
Интервьюер. Так и было?
А.Чепанис. Да, ну, конечно! Я не упомяну ни одной фамилии, Бог им судья, не я… Но было, паника была.
Интервьюер. Ну, хорошо. Телевидение занято, Радио звучало, мне кажется, еще 19-го вечером. Информации нет. Каким было это ощущение? Ну, ты сидишь с Илмой, молодая семья…
А.Чепанис. Отвратительным! Отвратительное ощущение, на редкость отвратительное ощущение, потому что ты не знаешь, что будет через час. Ну, тогда мы находились в здании Верховного Совета, до того момента фактически домой не уходили, когда начали ездить эти бронемашины по Домской площади и так…
Интервьюер. А что было 21 августа?
А.Чепанис. Индулис Берзиньш сказал: «Кончайте болтать! Кончайте дебатировать! Сейчас здесь будет ОМОН! Мы должны принять Конституционный закон!» И тогда, слава Богу, его приняли. И, если бы случилось плохое, то мы хотя бы уже, как говорится, юридически закрепились бы в этом смысле. Ну, в моем ведении в то время как у заместителя председателя была торговля, бытовые услуги и тыры-пыры… Я пошел в Министерство торговли – там все так, ну… Пошел в Союз потребительских обществ – там тоже все так… Никто не знает, что будет. Зато тогда, когда путч провалился, благодаря Ельцину, тогда началось тотальное ликование, и, куда нос ни сунешь, везде на столах коньяк, мужики аплодируют… Ну, это были такие…
Интервьюер. Ну а тогда ты понял, что это и есть как бы настоящая свобода?
А.Чепанис. Да, да!
Интервьюер. Понял, да?
А.Чепанис. Знаешь, это было…
Интервьюер. Или же казалось, что что-то еще…
А.Чепанис. Нет, нет! Я чувствовал и знал, кто такой Ельцин и что он обратно не отступает. Слава Богу, что так произошло!
Интервьюер. Ну, а в том зале, это было примерно в час дня, там действительно ехали эти бронемашины со стороны Домской площади. И эту кнопку надо было нажать… У тебя рука не дрожала?
А.Чепанис. Ничуть не дрожала! Ничуть!
Интервьюер. Убежденность была?
А.Чепанис. Абсолютно! Абсолютно!
Интервьюер. Все равно – могло же и самое плохое произойти…
А.Чепанис. По-всякому могло закончиться, но не дрожала ничуть. Это так – без хвастовства… |
