Саэйма Латвийской Республики

Ю.Боярс.

Августовский путч был предсказуем.

Интервьюер.

Как ты вообще узнал про путч?

Ю.Боярс.

Августовский путч для меня начался, откровенно говоря, немного неожиданно и довольно глупо. Я отвез жену на неделю – на три дня, сколько уж я там пробыл... – отвез показать ей Упсалу, где я стажировался, там мои друзья были... отвез туда жену на том самом злополучном корабле... И приехали обратно, и – бац! – путч! Однажды утром просыпаемся, включаем телевизор, и там танцуют «Лебединое озеро» – трам-там-там-там! Вот так! Плохо дело! Ну, подождали подольше и поняли, насколько всё плохо. Тогда стало ясно, что всё гораздо серьезнее, потому что они точно применят силу. Но нас спасало то, что на тот момент русский солдат еще не свыкся с мыслью, что можно стрелять и в русского. В тот момент те реакционеры из-за того и провалились, что на самом деле, если посмотреть на всю ту большую империю в целом, то сколько же было человек на улицах в Москве с ее 10-ю миллионами жителей?

Путч провалился из-за дурацкой организации и нелепых лидеров путча. Он провалился из-за глупости и из-за того, что была борьба за власть между Ельциным и Горбачевым. Абсолютно по-дурацки Горбачев был объявлен больным в Крыму, хотя он не был никаким больным, ничего подобного. Ну, это всё часть той бездарной и дурацкой организации путча и очень убедительных действий Ельцина. Он был человеком действия, он не был философом. Он довольно кратко говорил, но энергично действовал. Он был спортсменом в молодости, высокий, сильный. Он обладал очень большим авторитетом в России. И, по сути, СССР разрушила борьба за власть этих двух личностей: кто захватит власть над империей? И Ельцину это удалось достаточно успешно и убедительно. Горбачева он снял одним движением руки. Горбачев приехал на заседание Верховного Совета России, и Ельцин сунул ему под нос одну бумагу и сказал: «Прочтите это, пожалуйста!» Горбачев взглянул и не читал. Значит, это было что-то... я думаю, что-то такое, что разоблачало тот факт, что Горбачев стоит за путчем. Какие показания давали потом все те лидеры путча – генерал Язов [министр обороны СССР и Маршал Советского Союза – ред.] и Крючков [председатель КГБ СССР – ред.] – которых арестовали? Они сказали: «Но Горбачев ведь обо всем знал! Он же сказал: „Ну, ребята, давайте, делайте! Но если у вас не получится, я ничего не знаю”».

Вот так-то! Это нас спасло. Иначе было бы наивно думать, что Запад помог бы нам силовым вмешательством. Ни в коем случае! Они бы не ввязались в вооруженный конфликт с СССР ни при каких обстоятельствах, по-моему. Но в данном случае, когда во всей большой империи магазины были пусты и нечего было есть, было ясно, что таким образом действовать больше уже нельзя.

Интервьюер.

Когда ты пошел в Верховный Совет 19-го, какая там была эмоциональная обстановка? Когда бронетранспортеры уже были на мостах, и все поняли, что произойти может что угодно?

Ю.Боярс.

Понимаешь, не буду врать, я тогда попросил, чтобы в конце концов нам выдали оружие, чтобы мы хоть могли погибнуть с честью. Не было никаких сомнений, что они могут использовать оружие против нас. Ну не было никаких сомнений! Если они обстреляли Верховный Совет России, милые люди, то почему бы им не стрелять в нас? Тогда бы я хоть... Я хорошо стрелял, честное слово. Я всю жизнь был охотником, с детских лет. Если бы я смог пронести внутрь свою снайперскую винтовку, длинный браунинг, ну тогда я бы снял часть омоновцев с этих бронетранспортеров. Честное слово! Если бы разрешили, часть я бы снял.

Интервьюер.

Хорошо. У тебя было такое настроение. Какое настроение было у других?

Ю.Боярс.

Ну, другие не умеют обращаться с оружием, ну, мне кажется, в основном не умели. И ситуация была довольно-таки... ну, я не хочу называть имена, и так далее... но один депутат... он порвал свой мандат – ну, были у нас люди со слабыми нервами – и ушел. «Я сюда больше не вернусь с такой обстановкой!» Так что там были всякие ситуации, и даже за, так сказать, официальной сценой некоторые были в прострации, некоторые ответственные лица. Думаю, что некоторые из вас скорее всего помнят то, о чем я говорю, так же как и Бог, не правда ли? У каждого своя идеология. Но в любом случае мне, если бы в меня стреляли, мне бы это очень не понравилось, я бы обиделся. Но не довелось!

Нас на тот момент охраняли два лысых маленьких милиционеришки. И только когда путч уже был в полном разгаре, нас приехали охранять милиционеры из Бауски. А это были такие серьезные латыши! Они были настроены так, что в случае чего, они бы там... И тогда только вернулись люди Вецтиранса [командир 1-го полицейского батальона Латвийской Республики – ред.], переняли оборону... Не то чтобы вернулись – их никогда там не было – они переняли оборону. И это было уже гораздо серьезнее.

Интервьюер.

Что лично ты делал, когда начался путч? Для нас очень важны твои воспоминания и ощущения.

Ю.Боярс.

Я был в то время в Риге, и на самом деле мне было уже понятно, что этот наш метод, что мы теперь побежим в Москву, ничего не даст, потому что Москва в то время еще была в руках путчистов. Но она в их руках была только два дня, и тогда к власти пришел Ельцин. Тогда мы помчались опять, нашей командой, в Москву, хоть Крастиньш [депутат Верховного Совета ЛР – ред.] и добился того, что там запрещено было находиться в Москве, но мы поняли, что надо сделать одну вещь – надо раз и навсегда положить конец СССР. Потому что первое голосование о «закрытии» СССР Горбачеву не удалось, и было необходимо второе голосование, чтобы хватило голосов для роспуска Съезда. Роспуск Съезда означал прекращение существования СССР. И хорошо, что мы за это проголосовали, хотя команда Крастиньша, все остальные из ДННЛ [Движение за национальную независимость Латвии – ред.], считали, что нам там нечего делать. Ну, я не знаю, было бы это правильно или нет! Вот так – демократическим путем – существование СССР прервалось и больше не возобновлялось.

Интервьюер.

Положило ли конституционное решение от 21 августа со стороны Латвии конец юридическим отношениям с СССР?

Ю.Боярс.

Да, юридически оно поставило точку. Я считаю, что подготовленная Крастиньшем бумага (ее подготовил Крастиньш)... она была очень коротка и лаконична, больше ничего и не требовалось. Да Крастиньш и не был человеком, который мог бы выдавить из себя нечто более длинное и связное. Но то, что он написал, было правильно, нормально для той обстановки и очень своевременно. И мы покончили со временами СССР. Хотя дальнейшее было в достаточной степени конвульсиями до тех пор, пока СССР... пока Россия полностью не вывела отсюда свою армию. Потому что, пока их вооруженные силы тут находились, здесь не было безопасно.

Интервьюер.

Был ли у путчистов хотя бы минимальный шанс победить?

Ю.Боярс.

Где, в Латвии?

Интервьюер.

В Латвии.

Ю.Боярс.

Технически – да. Были ведь полные кусты военных баз. Полные кусты! Они ведь могли заблокировать все без исключения шоссе. К тому же, у них уже были учения. Пока я ездил в свой Добельский округ, мне всегда приходилось переезжать через мосты, многочисленные мосты, и я знал, видел, что у них неоднократно проходили учения, как выводить на мосты бронетехнику. Так что они... ко второму путчу они были уже более-менее готовы. Им не хватало смелости, потому что они явно следили за тем, как всё это завершится в Москве.

Интервьюер.

Приказа не было, да?

Ю.Боярс.

Очевидно, не было приказа к эскалации насилия, определенной эскалации насилия, потому что ни один военный не станет ведь по собственной инициативе стрелять из тяжелого оружия в большом городе, не так ли. Или, как нам сказали, была... Ну, была такая легенда, что тот, кто распоряжался этими «крокодилами», этими военными вертолетами, у того была... в принципе, у того была резервная команда. Ну, и ему было сказано, что при необходимости ему надо будет уничтожить Верховный Совет. Ну, это был самый простой вариант: плотно населенный город, Cтарый город к тому же, выпустить пару ракет в Верховный Совет – и пустое место! Но вроде бы командир отказался. Такая была легенда. Не знаю, правда это или нет, что он отказался это делать. Ну, не знаю.

Интервьюер.

Что бы ты сделал, если бы путч победил – эмигрировал бы, остался бы здесь?

Ю.Боярс.

Легко сказать – эмигрировал! В тех обстоятельствах, когда они всё же контролировали границу...

Интервьюер.

Нет, ну, предположим, они бы выиграли и предложили: «Убирайся отсюда!»

Ю.Боярс.

Ну, тогда не оставалось бы другого выхода. У меня были дети и жена, и так... Но это был бы самый легкий вариант. Я думаю, что... Ну, совсем другое дело, что у них на самом деле были проскрипции с именами тех, кого обязательно надо было задержать, к тому же со всеми семьями. Так нам сказала Москва, что будет такой, да... что у них есть список тех, кого необходимо задержать вместе со всей семьей, значит, для уничтожения. Ну, нам каким-то образом тоже... так мы и не увидели тех бумаг, которые были изъяты в ЦК. В Центральном комитете тогда вовсю жгли бумаги. Там уже был Рубикс [член Политбюро ЦК КПСС и первый секретарь ЦК Компартии Латвии, председатель латвийского ГКЧП – ред.], и Рубикс в то время, как мне кажется, был психически абсолютно невменяем. Ну, теперь он представляет Латвию в Европе... Тоже демократия, образцовая демократия!

Так что дело было очень серьезное.