| Друвис Скулте |
 |
|
Интервьюер. Как ты узнал о путче 19 августа?
Д.Скулте. О путче? О путче узнал, смотря телевидение.
Интервьюер. «Танец маленьких лебедей»?
Д.Скулте. Да, «Танец маленьких лебедей», и затем это заявление зачитывали. Конечно, тогда сразу...
Интервьюер. Ты был в Риге или...
Д.Скулте. Да, был в Риге. Тогда бежал в Саэйму – в Саэйму нет, в Верховный Совет. Тогда там было это совещание, которое условно было расширенным президиумом или как... не знаю, как его там называли, со всем Народным фронтом... Так как был руководителем фракции Народного фронта, то там и все эти вопросы решили. Мне довольно-таки понравилось, что у Горбуновса [председатель Верховного Совета ЛР – ред.] была достаточно конкретная и твердая позиция. Ну и тогда...
Интервьюер. Горбуновс, мне кажется, уже достаточно рано, примерно около 10-11 часов уже дал...
Д.Скулте. Да, тогда это и было, в то время состоялось это собрание.
Интервьюер. Ибо не было никакой информации...
Д.Скулте. И затем были эти заседания, и тогда началась эта ситуация, о которой мы теперь тоже слишком мало говорим. Ибо необходимо помнить, что мы были в полной информационной блокаде. Значит, эта связь... телефонная связь не работала, там это и это... Значит, эта связь с районом... с Цесисским отделением Народного фронта невозможно было связаться.
Интервьюер. Вечером заняли телевидение, после обеда, и ночью заняли радио...
Д.Скулте. Но так как связи не было и были все эти уже принятые Верховным Советом документы, они были размножены, и тогда мы, сельские люди, поехали в свой район. Там у меня уже было собрано все руководство района и совместное заседание руководства Народного фронта. Тогда я привез эти бумаги, рассказал об этой ситуации. Ну, люди, я не мог бы сказать, что были напуганы. Нет, конечно, нет. Но такое заметное замешательство было: «Ну, что теперь?»
Интервьюер. Ну, была эта ситуация иная, чем во время баррикад.
Д.Скулте. Да, конечно, конечно.
Интервьюер. Как ты ее охарактеризовал бы? Была ли она серьезнее или...
Д.Скулте. Я характеризую, что она была намного серьезнее. Теперь еще один момент, что я точно помню. Я поехал, все тогда обсудили, как и что. Тогда такой господин Стурайнис, начальник Цесисского отдела внутренних дел, он поднялся и так лично спрашивает: «А что мне теперь делать?» Ибо в принципе все эти люди из системы внутренних дел... они уже, в принципе, все время находились в этой ситуации двоевластия: у них в Москве был большой начальник Пуго, министр внутренних дел, член Политбюро или кто там, и здесь был министр внутренних дел Латвии. Они так пытались много там лавировать. Конечно, я ничего плохого не могу сказать, начальник внутренних дел Цесиса был достаточно лоялен, и вопросы были о порядке, никакой там политики... А теперь ему... Ну, тогда я ему ответил: «Ты должен решить сам. Я тебе не могу сказать: делай так или делай так. Ты реши сам! Здесь никто тебя ни в чем не упрекнет». Тогда он так сказал: «Ну, я остаюсь здесь, остаюсь в этом помещении». И в принципе, во время этого собрания он твердо сказал: ну, тогда больше ничего, путч для него поставил ту последнюю точку, и он там, где он должен быть. Ну, хотя бы такая одна мелочь...
Интервьюер. И тогда?
Д.Скулте. Ну, конечно, побежал после этого всего собрания уже поздно вечером к семье, которая у меня была на селе, в Рауне. Они сказали, что все в порядке, ну, как будет – так будет. И тогда меня муж сестры ночью на своем «жигуленке» вез в Ригу, ибо туда как-то нужно было попасть, никакой транспорт тоже не шел, так как на другое утро у нас было это заседание, сразу уже 20-го числа. Тогда выезжаем из Рауны – ужасный пожар: горит Раунаская больница. Конечно, никакой связи с путчем там не было, такое совпадение. Но так, эта вся волость в такой...
Интервьюер. В стрессе немного...
Д.Скулте. В стрессе, вся эта больница объята пламенем, еще к этой всей информации... И тогда, едучи обратно, въезжая в Ригу, шоссе было пустое, как выметенное....
Интервьюер. А эти бронемашины стояли?
Д.Скулте. Бронемашины стояли, значит, там, у Юглы, там еще были на каком-то перекрестке. Но там ничего не проверяли, ничего. Поставили их просто, пусть стоят, так, психологически, чтобы можно было надавить, сказать, кто здесь главный. Ну, тогда возвратился, и следующий день был очень интересный, ибо главное для нас тогда было ясно, что не здесь же решится, что все было... с малыми силами заняли там радио... Ну, все, что возможно, и что никакого вооруженного сопротивления никто не окажет, что все это... большой вопрос решится в Москве. Но не так просто было получить эту информацию. И тогда, мы кажется, вместе с тобой [Янисом Гаварсом, депутатом Верховного Совета ЛР – ред.] и Эдвинсом [Инкенсом, депутатом Верховного Совета ЛР – ред.]... Ну, было это доступно как депутатам Верховного Совета, была эта тогда... гостиница «Ридзене», и там был такой директор господин Гулбис. Ну, это было одно из тех редких мест, где уже были спутниковые антены и где можно было уловить сигнал...
Интервьюер. Был также правительственный телефон, который работал.
Д.Скулте. Да, правительственный телефон, и по каналу CNN можно было смотреть прямую трансляцию из Москвы, что теперь регулярно происходит, из любой «горячей точки», никто больше этому не удивляется. Но тогда была эта информация, и, конечно, то, что мы там видели, пытались связаться по телефону и каким-то образом все же передать и остальным. И тогда в принципе уже в ту ночь, во вторник... там было ясно, что... и тогда после этого уже в среду эта информация, что комитет уже удирает, около обеденного времени... ну и тогда было это историческое голосование, ибо...
Интервьюер. Как ты это вспоминаешь?
Д.Скулте. Это тоже было в достаточно большом стрессе и многие там тоже... многие, кто был где-то, не были на месте там... Об этом еще идут споры, кто там был и голосовал... Но в целом, думаю, это решение для нас было точно также, как с этой Декларацией [Декларация о восстановлении независимости Латвийской Республики от 4 мая 1990 года – ред.], ну, по какому пути идти... Эстонцы уже это сделали, для литовцев это не было актуальным, ибо они уже были... Тогда мы приняли... Оно было достаточно очень краткое и такое... Ну, тогда и в принципе каждый это сказал: ну, в случае, если что, то мы теперь на той стороне, и мы больше не можем ни политически, ни другим образом считаться с полностью непрогнозируемыми представителями распадающейся империи, людьми, находились бы они в Латвии или там, или там... и с Горбачевым и со всеми остальными... что там коллапс, и самим необходимо перебиваться и искать союзников; и поддерживающие же есть в той западной стороне, которые были достаточно прохладны [в отношениях – ред.]. В то время, когда был переходный период – никто не старался признать и что-то делать, но тогда уж это признание пошло – начало одно, другое, третье государство... сама Россия.
Интервьюер. А как ты чувствовал себя в тот момент, когда ты нажимал ту кнопку или поднимал руку? Практически там через окно можно было видеть, как там дымовые шашки бросают, эти бронемашины...
Д.Скулте. Кто-то из депутатов получил там и по спине, кажется, Янис Кинна, они пошли туда из любопытства... Ну, солдатам дают задание, они же не различают – депутат или не депутат... Там они сделали этот последний демарш, те ОМОНовцы по Домской площади проехали до баррикад, так там все это было. Такая сюрреалистическая вещь. Ну, хорошо! Ну, произойдет это, ну, пришли бы, взяли бы, увезли бы... Ну, это так было бы. Но непременно какие-то страхи или такие... Ну, есть вещи, которые необходимо сделать, ибо просто другого варианта больше нет. И каким-то образом сдаться или начать убегать, или менять какие-то позиции – ну, это тогда... никто...
Интервьюер. Но ты готов был к худшему?
Д.Скулте. Ну, где-то в таком подсознании – да, но так, чтобы там бояться и начать что-то калькулировать – куда убегать и где прятаться, и где какие-то резервные бункеры там для себя обеспечить – даже не думал, не готовился...
Интервьюер. Здесь же выдавали и оружие. Некоторые депутаты, кто хотел, могли же получить эти пистолетики или что там было...
Д.Скулте. Ну, было, было. Было все. Были там разные чудеса. И тогда, я помню, мы были той ночью... тоже остались в Саэйме в том здании, и тогда остались там очень мало... сам Зиедонис Чеверс [депутат Верховного Совета ЛР – ред.] с автоматом охранял там эти баррикады...
Интервьюер. Он там лежал где-то впереди...
Д.Скулте. Да, все там достаточно разбрелись... Еще из этих больших начальников был Андрейс Крастиньш [заместитель председателя Верховного Совета ЛР – ред.] в своем кабинете, который командовал всем... тоже так двусмысленно... да, ну, там кто-то уже едет, и там достаточно эту панику сеял... Ну, было такое довольно-таки спокойствие... Затем двадцатое, этот вечер и эта ночь была такая интересная, многие были на таком перепутье...
Интервьюер. Были такие разговоры, что где-то есть такое резервное место встреч для тех, кто выживет, если путч победит. Ты что-то об этом помнишь?
Д.Скулте. Ну, непременно... может быть, это не было тогда так четко и определенно, да, но, во всяком случае, я не помню. Я помню, что мы там спрятали некоторых своих активистов, кажется господина Лиготниса [депутат Верховного Совета ЛР – ред.], против которых могли бы быть действия в первую очередь. Тогда им было рекомендовано уехать лучше на село, где есть стог сена, или что-то иное и тогда там... Такие вещи я, конечно, помню. И часть, которая просто... и также такие... часть выборного руководства, которое из-за соображений политической тактики, которые все же попали за рубеж, если в случае, если происходит худший сценарий, чтобы все же было бы это представительство, и я тоже, если вопрос...
Интервьюер. Ну, чтобы полномочия у них были бы...
Д.Скулте. Да, это так. Но там... Об этом особенно никто, ну таким образом нет...
Интервьюер. А семья?
Д.Скулте. Ну, семья переживала это все. Во всяком случае, встревожены там были, но я так достаточно с юмором и оптимизмом это все... Конечно, соседи там рассказывали: какие-то черные машины вдоль дома ездили... Ну, конечно, были или не были. Это проверить... Но, конечно, приятного там мало, если даже так не было, может быть что-то случайно. Но, если подъезжает среди ночи к семье машина с выключенными огнями... Ну, так...
|
